Многие представители «религиозной профессии» были атеистами, людьми, настроенными революционно. Из поездок, где расписывали церкви, они привозили нелегальную литературу. Под влиянием революции 1905 года и в Палехе были созданы кружки. В лесу, неподалеку от села, собирались сходки. Там читали прокламации. Но какую практическую работу следовало вести в народе, не знали. Пытались связаться с Шуйской нелегальной организацией. Из Палеха направлялись ходоки к Арсению. Ждали его приезда. Но явиться он не мог – помешала полиция. Жандармы узнали о существовании кружков и установили слежку.
Осенней ночью 1906 года в спальню «иконного короля» влетел кирпич. Босой, в нательном белье, Сафонов подскочил к окну. Перед глазами – зарево. Горели каретные, сараи. Полиция с ног сбилась, но виновников не нашла.
В том же 1906 году произошли другие события, вызвавшие переполох не только в местной полиции, но и в самой губернии. Пристав второго стана Вязниковского уезда секретно доносил начальству во Владимир: в ночь на 15 октября в селе Палехе «подобраны расклеены и разбросанные в разных местах воззвания». Через два дня – новый секретный рапорт. На этот раз полиция нашло виновных. Красная краска, разлитая ночью, указала след. Сделали обыск у Жеглова Александра Ефимовича и Комарова Михаила Ивановича. Их арестовали. Слишком очевидны были улики. У Жеглова изъяли пакет неразведенной красной краски, сапоги, забрызганные той же краской; на отдельных листках и тетрадке – несколько революционных стихотворений.
В комнате Комарова нашли носовой платок и куски бумаги со следами красной краски. Среди них – печатное воззвание «Народу от народных представителей». По свидетельству пристава, оно «Снабжено девизом Российской социал-демократической партии «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Листовка, уверял пристав, издана 23 сентября 1906 года Сормовской организацией. Прокламация рассказывала о преступлении царского правительства, по вине которого широкой рекой льется кровь рабочих и крестьян. Это по приказанию императора обманутое войско расстреливало в Петербурге 9 января 1905 года рабочих, шедших к царскому дворцу…
Тут уже не одиночный протест против жестокости хозяина. Это призыв к свержению царского строя.
Жеглова и Комарова отправили во владимирскую следственную тюрьму. В записке, переданной из тюрьмы, художник просил товарищей прислать ему холст и краски. В камере он может писать, что хочет. Друзья дали взятку начальнику тюрьмы, чтобы тот не перечил.
Девятнадцатилетний иконописец рисовал. Он работал по нескольку часов, пока солнечные лучи через маленькое окно под самым потолком проникали в камеру. На холсте изображен молодой человек, раненный в грудь. Кровь струится по обнаженному телу. Он с трудом поднимает голову, изнемогая от жажды и боли. К нему подходит путник и протягивает кружку с водой.
«Притча о милосердном самаритянине» - так названа картина. Полотно художника как бы говорило: помоги раненому борцу, и он снова станет в строй.
Жеглова и Комарова судила Московская судебная палата по Особому присутствию. В приговоре от 18 сентября 1907 года записано: Александра Жеглова и Михаила Комарова «заключить в крепость».
Прошло немного времени, и опять нашли воззвание – оно было расклеено «на телеграфном столбе по тракту от села Палех к Красному…».
Осенью того же седьмого года готовилось освящение палехского храма после ремонта «Иконный король» решил блеснуть, показать свое богатство и славу. Он созвал попов, церковных старост, богатеев со всей Владимирской губернии. После обедни намечался такой пир, чтобы помнили долго.
По-своему отметили это событие иконописцы. Во время пиршества молодые мастера сделали зарисовки «благочестивых владык». Из Шуи заранее привезли шапирограф. Салапин и Лапин всю ночь печатали прокламации. Молодежь их разбрасывала…
Несомненно, что палехским кружкам удалось связаться с шуйской организацией. Палешанин Александр Никитич Вицын, работавший на фабрике Небурчилова, частенько появлялся в Палехе. Вицын родился в семье палехского иконописца. Саше был год, когда умер отец. А детей – пятеро. Семья жила очень бедно. Семи лет Александр пошел в сельскую школу, десяти - окончил ее и, как все палехские мальчишки, попал в школу иконописи. Но работать иконописцем не стал. После окончания школы уехал в Сибирь на заработки, чтобы помогать матери. Там, в г. Туринске, работая в магазине купца Котельникова, Вицын познакомился с политическими ссыльными.
В канун событий пятого года Вицын переехал в Шую. Тут познакомился с М.В. Фрунзе и вступил в члены РСДРП.
В Шуе Вицын работал 6 лет. Он тогда и держал связь между революционно настроенными иконописцами и городской организацией.
Шую Вицыну пришлось оставить. Полиция обнаружила его след. В Палехе, в доме матери, - обыск. Она передала сыну: «Саша, не приходи…»»
Дальше путь – «по разным городам», жизнь активного подпольщика.
Сразу же после Октября Вицыну поручили вербовку рабочих для отрядов Красной гвардии. Тогда Никитич (как революционера, его знали под этой кличкой) снова появился в родном селе и помог землякам в установлении Советской власти.